Навалившись на посох, я тяжело поднялась на ноги.
Над нашими головами пели птицы. Зеленый листок упал на воду и заскользил вниз по течению, как лодочка. Я вспомнила все, что было; я присела на корточки и погладила зеленый мох.
Оберон мечтательно улыбался. Лицо его совершенно преобразилось, он сразу стал моложе лет на двадцать.
— Нет, смотреть я на тебя буду! Быстро вставай. У нас полчаса всего.
Оберон стоял в дверях, аккуратный, чуть насмешливый, любезный. С меховой шапки у него в руках падали, искрясь, талые капельки — бывшие снежинки.
— Конечно. Но вполовину меньше, чем любил бы сына-мага, похожего на него самого. Разве это не ясно?