Кроме одетого в черное старика («его милости»), у входа в темницу обнаружились два стражника в коротких малиновых штанах, в полосатых не то кафтанах, не то камзолах. У них были такие суровые лица, что я совершенно уверилась: ведут меня либо на плаху, либо в камеру пыток.
А синелицые за столиком напротив уже не сидели и не зыркали. Они стояли, плечом к плечу, и смотрели на меня оценивающе.
— Нет, они не вампиры. Они живут в подводном поселке неподалеку отсюда — знаешь, под водой наполненные воздухом купола, эти люди там живут и промышляют в море. От свежего воздуха они пьянеют, их легко подкупить, уговорить на что угодно… Не всех, конечно, хотя разбойников среди них необычайно много. Они такие же люди «толстого» мира, как любой крестьянин или купец: если бы ты посмотрела на них вот так, — он поднес ладонь к глазам, глянул на меня сквозь щелку между пальцами, — ты бы их не увидела…
Песок под ногами. Тонны слежавшегося песка над головой. Такое ощущение, что тащишь на спине невероятный груз; иногда от этой тяжести валишься на четвереньки, но все равно встаешь и идешь дальше. Тоннель в земле открыли ровно такой, чтобы могла пробраться лошадь; животные шли, пригибая шеи, тихие, отрешенные, какие-то «механические» — чтобы затащить их сюда, Оберон наложил на них заклинание, что-то вроде магического наркоза.
— Да, — сказала я неуверенно. — Его величество показывал мне…
До обеда я упражнялась с новым посохом, а Гарольд меня учил. Честно говоря, толку было немного: мой наставник все время забывал, что вещи, для него понятные и простые, для меня — новые и сложные.