И он так это сказал, что на душе у меня снова стало спокойно. Пусть отец и сын не всегда понимают друг друга, пусть с принцем связана какая-то тайна — но Оберону я могу верить до конца, что бы там ни было.
На другой день мы въехали в лес, холодный и мокрый. Земля здесь была изрезана оврагами, завалена мертвыми стволами. То сгущался, то редел туман. Гнилые пни стояли, как уродливые памятники. Все вдруг вспомнили, что мы на неоткрытых землях и что, может быть, самое трудное еще впереди.
Эльвира мечтательно улыбалась. Мне сделалось стыдно: вышло так, будто я издеваюсь над принцессой-невестой.
Эльвира и принц побледнели так, что даже отблески огня в печи не могли придать их лицам теплый оттенок.
— Ну, когда их много, несколько сотен, они налетают на путника со всех сторон, облепляют так, чтобы не было щелочки, и… в общем, до свидания. Но когда он один — ерунда. Просто летает.
А казалось так просто: перейти овраг и вернуться обратно!