Часов в пять вечера (время я определяла наугад), когда солнце было еще высоко, труба в голове колонны сыграла сигнал, которого я раньше не слышала. Оказывается, он означал надвигающуюся бурю.
— Его величество велел, — сухо отозвался Гарольд. — Приграничье… Так вот. Площадь пятиугольная, на одном углу пекарня, на другом коптильня, потом еще одна пекарня, потом кабачок одного моряка — если он еще не умер, конечно. А на пятом углу — «Пятый угол», ты увидишь, там подают птицу, запеченную…
Я с размаху выплеснула вино в широкую матросскую рожу. И прежде, чем дядя протер глаза, успела схватить посох Гарольда, стоявший в углу.
— А почему нет? Ты делом доказала, что твое могущество не уступает могуществу Ланса. Или даже самого Оберона.
— Я с самого начала говорил, что ее нельзя брать. — Принц чуть побледнел. — Она истеричка и паникерша.
— И вот еще. — Он вытащил со дна мешка странную штуку, похожую на вышитую серебром косынку. — Повязываешь на голову, чтобы узел был как раз над правым ухом. Это знак мага дороги.