– Что же делать, Уотсон, невозможно рассчитывать на постоянную удачу,
– сказал Холмс. – Думаю, вам следует извиниться перед ним. Жестяную коробку надо ему возвратить, но, конечно, те ценные бумаги, что проданы Питером Кери, уже пропали навсегда… Вот и кэб, Хопкинс, вы можете увезти этого человека. Если мое присутствие понадобится на суде, дайте нам знать в Норвегию. Точный адрес я сообщу вам позже.
– Я спрашивала его. Я пришла к вам, пытаясь использовать последнюю возможность. Но если даже вы не хотите сказать ничего определенного, вы крайне обяжете меня, ответив на один вопрос.
– Его зовут Сирил? – сказал Холмс, улыбаясь.
– Совершенно верно, Уотсон. Телеграмма пока остается единственной реальной уликой, и мы не должны отвлекаться от нее. Поэтому мы и едем в Кембридж. Там мы узнает, какую роль играет телеграмма в этом деле. Дальнейший ход расследований пока неясен, но я буду очень удивлен, если к вечеру все или почти все не разъяснится.
– С тех пор, как погиб профессор Мориарти, – сказал как-то за завтраком Шерлок Холмс, – Лондон для криминалистов потерял всякий интерес.