– Разве это логично? – спросил Пиркс. Место для разговора было выбрано неудачно – ему мешало, что он не видит лица собеседника.
– Так его иногда называют: корабль «теряет» зонд, вроде как вспугнутая птица теряет яйцо… Но командир запретил ему это.
Пиркс принялся крутить регулятор фокусировки, однако пятнышко упорно не желало попадать точно в фокус; тогда при помощи второй призмы, специально для этого предназначенной, он рассек изображение надвое и начал сдвигать разъединенные половинки; когда же это ему удалось, взглянул на шкалу – и остолбенел в третий раз.
Три точки, три тире, три точки – SOS. Каждый следующий удар был слабее. Еще два тире, еще одно. И протяжный замирающий звук, словно кто-то скреб или царапал трубу. Это можно было услышать лишь в такой абсолютной тишине.
Пиркс тихо закрыл дверцы, вернулся в каюту, разделся и лег, но не мог уснуть. Он принялся за записки астронавигатора Ирвинга; глаза горели, словно в них попал песок, голова отяжелела, но спать все равно не хотелось. Он с тоской подумал, что до утра далеко, накинул халат и вышел.
Это походило на сон: Пиркс никак не мог вспомнить название, столь же известное, как название корабля Колумба!