Скарлетт едва не фыркнула, но, вовремя сдержалась.
— Поезжай, что же, — говорит Антон. — А хороший жеребец?
— Ах, Сатина! Ну тогда оставь себе на память.
— Да нет… силой сейчас нельзя: много очень!
У копен под знаменем мы пели «Интернационал». Потом говорили речи, и удачные и неудачные, но все одинаково искренние, и говорили их люди, чуткие, хорошие люди, граждане страны трудящихся, растроганные и праздником, и пацанами, и близким небом, и стрекотаньем кузнечиков в поле.
— Ну, как там «пронеси господи» поживает?