— Перестань выть и говори толком! Янки же еще не пришли, идиотка! Видела ты капитана Батлера? Что он сказал? Придет он? Присси перестала всхлипывать, но зубы у нее выбивали дробь.
Она вернулась к повозке, оделила всех яблоками, а оставшиеся бросила в повозку. Лошадь поднялась на ноги, но вода, казалось, не особенно освежила ее. Теперь, при свете дня, вид у лошади был ужасней, чем ночью. Кости крупа выпирали, как у старой коровы, ребра напоминали стиральную доску, а на спине не было живого, неисхлестанного места. Впрягая лошадь в повозку, Скарлетт с трудом заставляла себя прикасаться к этой кляче, а надевая удила, заметила, что у лошади попросту не осталось ни единого зуба. Да она стара, как эти холмы! Раз уж Ретт взялся красть, так мог бы украсть что-нибудь и получше!
— Только не плачь! — взмолился Джералд. — Моя бедная голова этого не выдержит, она и так готова лопнуть от боли.
Мелани быстро приложила палец к губам, опустила саблю на пол, с мучительными усилиями пересекла галерею и отворила дверь в комнату больных.
— О, Скарлетт!.. Господи, какая я дура! Прости меня. Знаешь, когда человек счастлив, он всегда становится эгоистом. Я вдруг совсем как-то забыла про Чарли…
— Нет, Кэррин, пока нельзя, моя дорогая. В будущем году ты будешь носить длинные платья и танцевать на балах, и эти розовые щечки еще ярче разрумянятся от удовольствия. Ну, не надувай губок, детка! Ты же можешь поехать на барбекю и даже остаться на ужин, понимаешь? Но никаких балов, пока тебе не сравнялось четырнадцати.