— От нее и так уже остались одни лохмотья, так что еще один танец ничего не изменит. После пяти, шести танцев я, конечно, могу уступить эту честь и другим, но последний танец должен быть моим.
— Да нет, не может он увезти тебя в Тару! — воскликнула Мелани. Казалось, она тоже вот-вот расплачется. — Это же теперь твой дом. Что же мы будем делать без тебя!
— Сударыня, жрать страсть охота. Мне бы кукурузной лепешки кусочек, ради бога, ежели я вас не обездолю.
Круглое личико Кэррин порозовело: радость боролась в ней с недоверием.
У нее подкосились ноги, и она упала в кресло. Он ушел, и его бледное лицо с красным пятном от пощечины будет преследовать ее до могилы.
Скарлетт вздохнула — любопытство ее было задето. На глазах у ее матери происходило многое, но она этого как бы не замечала. Эллин умела проходить мимо всего, что противоречило ее понятиям о благопристойности, и старалась научить этому и Скарлетт — впрочем, без особого успеха.