Новости передавались теперь из уст в уста. Не стало бумаги, не стало типографской краски, не стало рабочих. Газеты с начала осады не выходили, и самые дикие слухи возникали невесть откуда и расползались по городу. В наступившей внезапно тишине толпы людей начали осаждать главный штаб генерала Худа, требуя информации; толпы собирались у телеграфа и на вокзале в надежде хоть что-нибудь узнать, получить хоть какую-то добрую весть — ведь каждому хотелось верить: умолкнувшие пушки Шермана говорит о том, что янки бегут, войска конфедератов гонят их назад к Далтону. Но вестей не было. Молчали телеграфные провода, не шли поезда по единственной оставшейся в руках конфедератов дороге на юг, почтовая связь была прервана.
— Чтобы вы превратили ее в такое же страшилище, как все остальные ваши головные уборы? Нет.
Она кивнула, и он бережно помог ей спуститься по ступенькам веранды и повел через газон к чугунной скамье под огромным дубом напротив входа в дом. «Какие нежные, хрупкие создания женщины! — думал Чарльз. — При одном упоминании о войне, о жестокости они могут лишиться чувств». Эта мысль усилила в нем сознание собственной мужественности, и он с удвоенной заботливостью усадил Скарлетт на скамью. Ее странный вид поразил его, и вместе с тем ее бледное и какое-то исступленное лицо было так красиво, что у него жарко забилось сердце. Неужели ее взволновала мысль, что он может уйти на войну? Нет, он слишком много возомнил о себе. Но почему же она так странно смотрит на него? Почему так дрожат ее пальцы, теребя кружевной платочек? И густые темные ресницы трепещут — совсем как в его любимых романах, — словно от смущения и затаенной любви.
— Купил, купил. Отвалили за нее больше денег, чем мне по карману. И ее купил, и эту ее девчонку, Присси. Джон Уилкс хотел мне их подарить, но Джералд О’Хара никогда не допустит, чтобы про него говорили, будто он способен использовать дружбу в корыстных целях при заключении торговой сделки. Я заставил Джона взять с меня за них три тысячи.
— Нет, — сказала она. — Я подожду вас здесь. Под этим деревом так хорошо и прохладно.