Человек крапива принялся вынимать из карманов галифе часы, часики, будильники, хронометры, секундомеры… Мы зачарованно взирали на это богатство. Окрестности Квасниковки заполнились тиканием…
– Правильно! – сказали первоступенцы. Я засвистел. Оська загудел. Жюри поссорилось. Анфисов под шумок уложил Федорова.
– Донна Диновна, – кричал кто-то со стремянки, – Лермонтов – это город или название книги?
Я, потрясенный рыком и ростом этого ученого мужа, почувствовал себя совсем сбитым с панталыку.
– Сейчас начнете отсутствовать, – нахально сказал Биндюг. – Троглодиты, считаю хай открытым! – И, засунув два пальца в рот, Биндюг засвистел так пронзительно, что у нас засвербело в ушах.
– Тараканиус плывет! – закричал дежурный и кинулся за парту.