— Совсем спасибо, — Кьяе радостно взял бинокль. — Зачем летаешь?
— Так! — кивнул Сидорчук. — Но начинать-то надо?
— У меня есть для вас предложение, Владимир Михайлович, — сказал он.
У Баклакова по лицу текла кровь. В фюзеляже грохотала, откатываясь назад, бочка с бензином, взятая на непредвиденный случай.
Гурин отстегнул лыжи, распустил шнуровку ботинок. Только теперь Баклаков понял, зачем Гурин тащил за собой всю эту ненужную в экспедиции тяжесть. Ладно, черт о ним. Пусто как-то. Предчувствие, что ли? Какое к лешему может быть предчувствие после одного маршрута?
— Извини, — настойчиво повторил Гурин. — Допрыгался я. Извини, если можешь.