— Благозаконие и благолепие, — сказал Жора Апрятин, когда последний тяжелый ящик был поднят на борт. Лишь после этого он разрешил подняться людям.
Они поняли все, когда через два с половиной часа самолет вернулся и из него вынесли в спальном мешке стонущего заросшего щетиной человека.
— Ты сам веришь? Подо что тебе нужны деньги? Почему не обычным порядком?
К рассвету вездеход вышел в долину Эльгая. Тракторный след сипел под лучами восходящего солнца, убегал вперед.
…В тундре было тихо. Слышались только далекие голоса на соседней линии в двухстах метрах от них. Стоял серый рассвет, уже кончалась полярная ночь, и днем часа на два светлело. Из-под обмызганного кустика выскочил ошалелый куропач и закеркал, закричал.
— Вы бы краску, что ли, какую повеселее нашли. А то с похмелья не угадаешь: в управлении ты или в камере предварительного заключения.