2024 © Все права защищенны - BookQuotes.ru
Какая гадость: - выпила Саблина. - Мерзкая гадость и тошная пошлость. - Да! - с добродушной улыбкой на пьяноватом лице Саблин поднял стул, уселся на него. - Как давно всё было:Помнишь как Шопенгауэра читали? - У Рыжего? - с наслаждением пил шампанское отец Андрей. - Три месяца вслух одну книгу! Зато тогда я понял что такое философия! - И что же это такое? - спросила Румянцева. - Любовь к премудрости, - пояснил Мамут. Неожиданно отец Андрей встал, подошел к Мамуту и замер, теребя пальцами крест: - Дмитрий Андреевич, я:прошу у вас руки вашей дочери. Все притихли. Мамут замер с непрожеванным куском во рту. Арина побледнела и уперлась глазами в стол. Мамут судорожно проглотил, кашлянул: - А:как же: - Я очень прошу. Очень. Мамут перевел взгляд оплывших глаз на дочь: - Ну: - Нет, - мотнула она головой. - А:что: - Я умоляю вас, Дмитрий Андреевич, - отец Андрей легко встал на колени. - Нет, нет, нет, - мотала головой Арина. - Но:если вы:а почему же? - щурился Мамут. - Умоляю! Умоляю вас! - Ну:откровенно:я:не против: - Не-е-е-ет!!! - завопила Арина, вскакивая и опрокидывая стул. Но Румянцевы, как две борзые, молниеносно вцепились в нее. - Не-е-е-ет! - дернулась она к двери, разрывая платье. Лев Ильич и отец Андрей обхватили ее, завалили на ковер. - Веди:веди себя:ну: - засуетился полный Мамут. - Аринушка: - встала Саблина. - Павлушка! Павлушка! - закричал Саблин. - Не-е-е-ет! - вопила Арина. - Полотенцем, полотенцем! - шипел Румянцев. Вбежал Павлушка. - Лети пулей в точилку, там на правой полке самая крайняя:- забормотал ему Саблин, держа ступни Арины. - Нет, погоди, дурак, я сам: Саблин выбежал, лакей - следом. - Арина, ты только:успокойся:и возьми себя в руки:- тяжело опустился на ковер Мамут. - В твоем возрасте: - Папенька, помилосердствуй! Папенька, помилосердствуй! Папенька, помилосердствуй! - быстро-быстро забормотала прижатая к ковру Арина. - От этого никто еще не умирал, - держала ее голову Румянцева. - Арина, прошу тебя, - гладил ее щеку отец Андрей. - Папенька, помилосердствуй! Папенька, помилосердствуй! Вбежал Саблин с ручной пилой в руке. За ним едва успевал лакей Павлушка с обрезком толстой доски. Заметив краем глаза пилу, Арина забилась и завопила так, что пришлось всем держать ее. - Закройте ей рот чем-нибудь! - приказал Саблин, становясь на колени и закатывая себе правый рукав фрака. Мамут запихнул в рот дочери носовой платок и придерживал его двумя пухлыми пальцами. Правую руку Арины обнажили до плеча, перетянули на предплечье двумя ремнями и мокрым полотенцем, Лев Ильич прижал ее за кисть к доске, Саблин примерился по своему желтоватому от табака ногтю: - Господи, благослови: Быстрые рывки масляной пилы, глуховатый звук обреченной кости, рубиновые брызги крови на ковре, вздрагивание Аришиных ног, сдавленных четырьмя руками. Саблин отпилил быстро. Жена подставила под обрубки глубокие тарелки. - Павлушка, - протянул ему пилу Саблин. - Ступай, скажи Митяю, пусть дрожки заложит и везет. Пулей! Лакей выбежал. - Поезжайте к фельдшеру нашему, он сделает перевязку. - Далеко? - Мамут вытащил платок изо рта потерявшей сознание дочери. - Полчаса езды. Сашенька! Икону! Саблина вышла и вернулась с иконой Спасителя. Отец Андрей перекрестился и опустился на колени. Мамут с астматическим поклоном протянул ему руку дочери. Тот принял, прижал к груди, приложился к иконе. - Ступайте с Богом, - еще раз склонился Мамут. Отец Андрей встал и вышел с рукой в руках. - Поезжайте, поезжайте, - торопил Саблин. Лев Ильич подхватил Арину, вынес. Мамут двинулся следом. - На посошок, - придержал Саблин Мамута за фалду. - У нас быстро не закладывают. Хлестко открыв бутылку шампанского, он наполнил бокалы. - Мне даже на лоб брызнуло! - Румянцева с улыбкой показала крохотный кружевной платочек с пятном крови. - У вас сильная дочь, Дмитрий Андреевич, - поднял бокал Румянцев. - Такие здоровые, такие:крепкие ноги: - Жена покойница тоже:это:была:- пробормотал Мамут, уставившись на забрызганный кровью ковер. Саблин протянул ему бокал: - За славный род Мамутов. Чокнулись, выпили. - Все-таки:вы сильно переоцениваете Ницше, - неожиданно произнес Мамут. Саблин нервно зевнул, повел плечами: - А вы недооцениваете. - Ницше - идол колеблющихся. - Чушь. Ницше - великий живитель человечества. - Торговец сомнительными истинами: - Дмитрий Андреевич! - нетерпеливо дернул головой Саблин. - Я уважаю и ценю вас как русского интеллигента, но вашим философским мнением я не дорожу, увольте! - Ну и Бог с вами: - Мамут тяжело двинулся к выходу. - На Арину пригласите! - напомнила Румянцева. - Да уж:- буркнул он и скрылся за дверью. Часы пробили полночь. - Ай-яй-яй: - потянулся Румянцев. - Мамочка, эва! - Где мы спим? - Румянцева сзади обняла Саблина. - Как обычно, - он поцеловал ее руку. - Еще десерт, - Саблина потерла виски. - От этих воплей голова раскалывается: Румянцева прижалась сзади к Саблину: - А нам десерт не нужен. - Там:торт прелестный: - пробормотал Саблин, закуривая. Упругий, обтянутый орехового тона шелком зад заколебался, по гибкому телу Румянцевой пошли волны: - Ах:Сашенька:вы не представляете как сладко с вашим мужем:как обворожительно хорошо: Саблина подошла и вылила недопитое шампанское Румянцевой за ворот. - Ай! - взизгнула та, не отрываясь от спины Саблина и не прекращая волновых движений. - Всё-таки Мамут - медведь, - убежденно проговорил Саблин. - А дочь мила, - зевнул Румянцев. - Да:- напряженно смотрел в одну точку Саблин. - Очень: Саблина поставила пустой бокал на край стола и медленно вышла. Миновав полутемный коридор, она услышала голоса с парадного крыльца: Лев Ильич и Мамут укладывали Арину в бричку. Саблина остановилась, послушала, повернулась и пошла через кухню. Савелий спал за столом, положив голову на руки. Готовый торт с незажженными свечами стоял рядом. Она прошла мимо, открыла дверь и по черной лестнице сошла на двор. Нетемная теплая ночь, тонкая прорезь месяца, звездная пыль, рыхлые массивы лип. Саблина двинулась по аллее, но остановилась, вдохнула теплый влажный воздух. Донесся звук отъезжающей брички. Саблина сошла с аллеи, двинулась вдоль забора, приоткрыла калитку и проскользнула в Старый сад. Яблони и сливы окружили ее стройную бархатную фигуру. Она двигалась, шурша платьем о траву, трогая рукой влажные ветки. Остановилась. Выдохнула со стоном. Покачала головой, устало рассмеялась. Наклонилась, подняла платье, спустила панталоны и присела на корточках. Раздался прерывистый звук выпускаемых газов. - Господи, какая я обжора: - простонала она. Неслышное падение теплого кала, нарастающий слабый запах, сочный звук. Саблина выпрямилась, подтягивая панталоны. Поправила платье. Отошла. Постояла, взявшись руками за ветку сливы. Вздохнула, поднялась на цыпочках. Повернулась и пошла к дому.
Просмотров: 18
В тот светлый миг одной улыбкой смела Надежду поселить в твоей груди: Какую власть я над тобой имела! Я помню всё:Но ты, - ты помнишь ли?
Просмотров: 14
Солнечный луч тронул кончик стеклянной ручки, она вспыхнула напряженной радугой. Настя закрыла дневник и снова потянулась - сладостно, мучительно, закинув руки за голову. Скрипнула дверь и мягкие руки матери сомкнулись вокруг ее запястий: - Ах ты, ранняя пташка: - Maman: - Настя запрокинула голову назад, увидела перевернутое лицо матери, обняла. Неузнаваемое зубастое лицо нависло, тесня лепных амуров потолка: - Ma petit filet. Bien dormir? - Certainement, maman. Они замерли, обнявшись. - Я видела тебя во сне, - произнесла мать, отстраняясь и садясь на кровать. - И что же я делала? - Ты много смеялась, - мать с удовольствием смотрела на струящиеся в узком луче волосы дочери. - Это глупо? - Настя встала, подошла - тонкая, стройная, в полупрозрачной ночной сорочке. - Отчего же смеяться - глупо? Смех это радость. Присядь, ангел мой. У меня что-то есть для тебя. Настя села рядом с матерью. Они были одинаковые ростом, похожи сложением, в однотонных голубых сорочках. Только плечи и лица были разные. В тонких пальцах матери раскрылся футляр малинового бархата, сверкнуло бриллиантовое сердечко, тонкая золотая цепочка легла на Настины ключицы: - C'est pour tu. - Maman! Настя склонилась, взяла сердечко, волосы хлынули вокруг лица, бриллиант грозно сверкнул голубым и белым. Дочь поцеловала мать в нестарую щеку: - Maman. Солнечный свет впился в зеленые глаза матери, она осторожно раздвинула каштановый занавес Настиных волос: дочь держала бриллиант возле губ. - Я хочу, чтобы ты поняла к а к о й день сегодня. - Я уже поняла, maman. Мать гладила ее голову. - Мне к лицу? - Настя выпрямилась, выставив вперед юную крепкую грудь. - Parfait! Дочь подошла к трехстворчатому зеркалу, островерхо растущему из цветастой мишуры подзеркального столика. Четыре Насти посмотрели друг на друга: - Ах, как славно: - Твое навечно. От нас с papa. - Чудесно:А что papa? Еще спит? - Сегодня все проснулись рано. - Я тоже! Ах, как это славно: Мать взяла стоящий возле подсвечника колокольчик, позвонила. Небыстро послышалось за дверью нарастающее шарканье и вошла полная большая няня. - Няня! - Настя подбежала, бросилась на дебелую грудь. Прохладное тесто няниных рук сомкнулось вокруг Насти: - Золотце моё сирибро! - колыхаясь, дрожа, словно собираясь заплакать, няня быстро-быстро целовала голову девушки большими холодными губами. - Няня! Мне шестнадцать! Уже шестнадцать! - Хоссподи, золотце моё, хоссподи, сирибро моё! Мать с наслаждением смотрела на них: - Совсем не так давно ты ее пеленала. Туша няни сотрясалась, громко дыша: - Токмо вчерась, Хоссподи! Токмо вчерась, Царица Нябесная! Настя ожесточенно вывернулась, оттолкнулась от квашни няниного живота: - Взгляни! Правда - прелесть что такое? Еще не разглядев бриллианта слезящимися заплывшими глазами, няня тяжко всплеснула увесистыми ладонями: - Хоссподи! Изнывая от сдержанной радости, мать качнулась к двери: - Настенька, мы завтракаем на веранде.
Просмотров: 15
На белой веранде задушенно похрипывал ослепительный самовар, наглый плющ лез в распахнутые окна, молодой лакей Павлушка гремел посудой. Отец, мать и Лев Ильич сидели за столом. Настя вбежала: - Good morning! - А-а-а! Именинница! - нескладный, угловатый, как поломанный шезлонг, Лев Ильич принялся вставать. - Попрыгунья, - подмигнул жующий отец. Настя поцеловала его в просвет между черной бородой и крепким носом: - Спасибо, papa! - Покажись, русская красавица. Она вмиг отпрянула, встала в ----------, развела руками: летнее оливковое платье с вышивкой, голые плечи, бисерная лента вокруг головы, вспыхивающий бриллиант на средостении длинных ключиц: - Voila! - Леди Макбет Мценского уезда! - белозубо засмеялся отец. - Сережа, Бог с тобой! - махнула салфеткой мать. - Хоть сейчас под венец! - стоял, держа перед собой длиннющие руки Лев Ильич. - Типун, брат, тебе на язык! - отец подцепил вилкой алый пласт семги, шлепнул к себе на тарелку. - Давеча, Настенька, когда мы про Усача говорили, я едва удержался, чтоб не вручить вам, - полез во внутренний карман узкого пиджака Лев Ильич. - И слава Богу, что не поспешил! - Поспешишь - людей насмешишь, - отец лихо кромсал семгу. Лев Ильич протянул Насте костлявый кулак, раскрыл. На смуглой, сухой и плоской, как деревяшка, ладони лежала золотая брошь, составленная из латинских букв. - "Transcendere!", - прочитала Настя. - А что это? - "Преступи пределы!" - перевел Лев Ильич. - Ну, брат! - отец замер с вилкой у рта, покачал крутолобой головой. - А меня упрекаешь в буквальном понимании! - Позвольте, Настенька, я вам уж и пришпилю: - Лев Ильич, как богомол, угрожающе занес руки. Настя приблизилась, отвернув голову и глядя в окно на двух белобрысых близнецов, детей кухарки, идущих по воду с одним коромыслом и пятью ведрами . "Зачем им коромысло?" - подумала она. Прокуренные пальцы с огромными толстыми ногтями шевелились у нее на груди: - День рождения, конечно, не именины:но, коли уж Сергей Аркадьевич поборник прогресса: - Вот испорти только мне аппетит! - сочно жевал отец. " Как же пять ведер повесить на одно коромысло? Странно:" - Ну вот: - Лев Ильич опустил руки и, щурясь, резко подался назад, словно собираясь со всего маха ударить Настю своей маленькой головою. - А вам к лицу. - Merci, - быстро присела Настя. - Вполне сочетаются, - мать смотрела на бриллиант и на брошь. - Вот отец Андрей ка-а-к возьмет, да ка-а-к подарит Настасье Сергеевне еще какой-нибудь bijou, вот тогда ка-а-к станет наша Настасья Сергеевна ёлкою рождественской! - разрезая теплую булку, подмигнул отец дочери. - А ты , рара, меня в угол поставишь? Все засмеялись. - Давайте кофий пить, - вытер полные губы отец. - Барин, сливки простыли:Подогреть? - спросил конопатый Павлушка. - Я третий раз тебе говорю - не называй меня барином, - раздраженно качнул крепкими плечами отец. - Мой дед землю пахал. - Простите, Сергей:А-рыка-диевич:сливки, стало быть: - Ничего греть не надо. Вкус кофе напомнил Насте про затон. - Я же не успею! Уже восемь пробило! - вскочила со стула она. - Что такое? - подняла красивые брови мать. - Раковина! - Ах, сегодня же солнце: Настя выбежала с веранды. - Что стряслось? - спросил, намазывая булку маслом Лев Ильич. - Amore more ore re! - ответил, прихлебывая кофе отец.
Просмотров: 15
Отец Андрей достиг своей метки на центральной стене, стал вбивать в нее гвозди, гудя: - КОМО вобью, КОМО вобью, КОМО вобью. Он вбил гвозди:
Просмотров: 13
– У меня два ореха есть и ниток аршин пять в загашнике схоронено.
Просмотров: 27