Нет, говорю ему. Эта старая история. Лет восемьдесят ей.
Дэнни выдувает длинную упрямую соплю, шлепок которой я чувствую сквозь тряпьё.
Когда люди сигналили и смотрели через окна на них, о которых сообщали по радио, глупый маленький мальчик считал, — такое значит быть знаменитым. Пока сигналы машин не разбудят её, мальчик махал рукой. Он вспоминал жирного Тарзана с обезьяной и каштанами. То, как мужчина способен был удержать улыбку. То, что унижение будет унижением, только если ты сам решишь страдать.
Я принёс красивый букетик цветов и открытку с пожеланиями выздоровления. Это прямо после работы, поэтому на мне бриджи и камзол. Ботинки с пряжками и чулки со стрелкой, которые демонстрируют мои тощие ляжки, заляпаны грязью.
Интересно, не считает ли наша девчонка, что Дэнни — очередной агрессивный хронический раздевала.
Мои глаза зажмурены и слезятся, фары сияют красным сквозь мои веки, сквозь мою собственную плоть и кровь. Сквозь мои слёзы.