Потом затолкала трубочку трихлорэтана себе в ноздрю. А может, и нет. Может быть, всё было совсем не так.
Малыш никогда не узнал имя этого человека. Но никогда не забывал ту улыбку.
— Ну, а что если ты воспитаешь опасного, хероватого ребёночка?
Честно говоря, я более-менее её грин-карта.
А для меня — это потряснейший практический семинар. Тут подсказки. Технические тонкости. Стратегии, позволяющие трахнуться так, как и не мечталось. Ведь эти зависимые, когда рассказывают свои истории, — они же, чёрт возьми, великолепны. Плюс тут девочки-заключённые, выпущенные из тюрем на три часа сексоманской терапии общения.
— Да, между прочим… — говорю. — Пудель, — и позади меня впервые слышу её настоящий крик.