Она здесь, вся целиком. И у тебя ее больше никто не отберет...
– А придумав шаффлинг, он вдруг замолчал?
Спустившись с башни, я поднимаюсь на Западный холм, возвращаюсь домой – и только тут понимаю, что сделал с моими глазами утренний свет. Слезы струятся из-под зажмуренных век, и я слышу, как они капают мне на одежду. Я пытаюсь промыть глаза холодной водой – бесполезно. Тогда я задергиваю толстые шторы, валюсь на кровать, закрываю глаза и, утратив всякое чувство пространства, лежу и разглядываю абстрактные линии и фигуры, плавающие вокруг.
Почти все время, свободное от службы у Ворот, Страж точит инструменты. Стены в его Сторожке до самого потолка увешаны топорами, ножами, косами, и когда больше нечем заняться, он любовно проходится по их лезвиям точильным камнем. Свежезаточенные лезвия всегда источают бледное ледяное сияние – будто не солнечные лучи отражаются, но сам металл тускло светится изнутри.
– Но у тебя в голове как раз и происходит временной парадокс! Создавая воспоминания, ты создаешь параллельные миры.