– Да ты не волнуйся, я замораживаю хорошо. Дед меня на животных тренировал. Знаешь, сколько я кошек и собак уже заморозила? Все сделаю так, что пальчики оближешь. А потом спрячу тебя туда, где никто-никто не найдет... – Она помолчала. – А потом, если все будет хорошо, ты со мной переспишь?
– Никогда об этом не слышал, – сказал я с интересом. – Все, что мне говорили – «проект выполняется успешно»...
Я пробую вспомнить из тех времен что-нибудь конкретное. Не выходит. Тогда я начинаю прокручивать в голове кадры с Питером Фондой, летящем на мотоцикле под бешеный ритм «Степпенвулфа». Начинается «Рожденный для бунта», но аккорды вступления внезапно переходят в «Я услыхал это в вине» Марвина Гея. Наверно, из-за того, что у этих песен очень похожие вступления.
Хорошенько все взвесив, я решил не делать ничего.
Как только я подумал о свете, желудок свело окончательно, и рот наполнился отвратительным привкусом прокисшей пиццы с салями.
Я представил, как на одной полке стоит моя собственная голова – без кожи, мяса и мозгов, а старик постукивает по ней стальными щипчиками для камина. Странное ощущение. Интересно, что он прочитал бы в звуке моего черепа? Мои воспоминания? Или то, чего и в памяти нет? Мне стало не по себе.