– Да нет... – пожал я плечами. – Разве что запахи стали резче. Особенно фруктовые.
– Когда кончится снег, наметет такие сугробы, каких ты никогда не видел, – говорит она.
Светя под ноги, мы двинулись боком по коридору. Мою правую щеку обжигала вонь тухлой рыбы. Я чувствовал, что провонял ею насквозь. Нас засасывало в желудок огромной червивой гадины. Визг жаббервогов не утихал. Неестественный визг, который выдавливали оттуда, где звука не бывает вообще. Барабанные перепонки вывернулись наизнанку и окостенели. Едкая, с привкусом желчи слюна застоялась во рту и никак не хотела сглатываться.
– Это в Лесу, – говорит она, высыпая красные угольки в ведро с песком.
– Это здорово! – похвалила она. – Людям, которые мало едят, я не доверяю. Так и кажется, будто они что-то скрывают. Правда же?
Я вдруг понял, что старик ничего не рассказывал мне про Реку. Черт побери, похоже, меня все больше затягивает в тот мир.