– Так значит, это связано с единорогами? – спросила она.
– Главное, читать интересно, – не сдавался я. – Помню, «Острие бритвы» прочел раза три. Пускай и не памятник литературы, зато увлекательно. По-моему, лучше так, чем наоборот.
Минут через десять толстушка вернулась. Даже не взглянув в мою сторону, открыла один железный шкафчик, достала нечто черное и блестящее, взяла в охапку, пронесла через комнату и положила на стол. То был плотно свернутый комплект из прорезиненного плаща-дождевика и пары сапог. Плюс огромные очки-консервы – наподобие тех, какие носили военные летчики в Первую мировую. Что все это значит, я совершенно не понимал.
Мы взглянули друг на друга с двух концов одного дивана.
Когда будильник запищал, из семи страниц данных оставалось лишь две. Еще один, последний рывок – и стирке конец. Я отметил, где остановился, встал, потянулся всем телом и принялся за еду.
– Нам с тобой страшно от совершенно разных вещей.