Гробовое молчание. Ни дыхания, ни шума телефонной линии, ничего. Казалось, это молчание сейчас затянет меня по телефонным линиям в самую свою сердцевину. В сердцах я бросил трубку, достал из холодильника пакет молока, сделал несколько жадных глотков и поплелся обратно в кровать.
– Ты, наверное, хорошо стреляешь? – спросила она.
Итак, признал я наконец, две половины моего тела живут совершенно разной жизнью. Одна, например, болтается где-нибудь в космосе... Или, скажем, нижняя свисает с края скалы над пропастью, а верхняя держит ее за ноги, не давая упасть. Именно для этого я и сжимаю веревку из последних сил...
– Ну да, – кивнула она. – В твоем случае еще не поздно что-то исправить. Хочешь, когда все закончится, будем жить вместе? Не в смысле «давай поженимся», а просто – попробуем жить вместе. Переедем в какую-нибудь страну поспокойнее: в Грецию, в Румынию или в Финляндию, будем там кататься на лошадях, песни местные петь и жить как нам хочется. Денег у меня сколько угодно, а ты постепенно переродишься в кого-нибудь лучшего.
Она достала из-под рубашки излучатель и включила его взамен предыдущего.
Чем дальше осень, тем больше глубокие озера их глаз подергивает дымка печали. Листья не деревьях меняют цвет, трава жухнет, – и они понимают: близятся голодные времена. Для меня же, как предсказывает старик, грядет пора долгих, тяжелых страданий.