– Но сколько тень живет после того, как ее отрежут?
– Что-то ты нынче рано! Каким ветром тебя принесло?
Миновав турникет, я направился к выходу – и вдруг вспомнил о черепе и результатах шаффлинга, которые остались на полке камеры хранения в каких-то двадцати шагах от меня. Я не знал, что теперь с ними делать, да и квитанции у меня с собой не было, но заняться все равно больше нечем, и я решил забрать их. Поднявшись по лестнице, я сообщил дежурному в окошке, что потерял квитанцию.
– Похоже, придется, – вздохнул я. – Не знаю, что означает его «конец света», но игнорировать эту штуку не получается. Если сидеть сложа руки, кому-то очень сильно не поздоровится...
– Спасибо, – ответила она и, дернув за шнурок, затянула на мне капюшон до самых ноздрей. А оставшиеся пол-лица замуровала в «консервы». И я стал похож на мумию для погони за расхитителями гробниц в особо дождливую погоду.
Она выкладывает на стол первый старый сон. Но понимание того, что это – старый сон, приходит ко мне не сразу. Я долго его разглядываю, потом перевожу взгляд на нее. Она стоит по другую сторону стола. То, что я вижу перед собой на столе, как-то не очень вяжется с названием «старый сон». я скорее представил бы какие-то древние тексты или некое размыто-бестелесное явление природы.