– Дама проигрывает, джентльмен выигрывает, – сказал хозяин.
– Он не знает. – Джонни спустил босые ноги на пол. Он был в больничном халате.
Он стоял, еще не поддаваясь панике, пока жижа не начала неумолимо подниматься выше колен. Тогда он принялся барахтаться, позабыв, что если уж угодил по дурости в болотную топь, то лучше не шевелись. Не успел он оглянуться, как погрузился до пояса, теперь жижа была уже по грудь, затягивала его словно большими коричневыми губами, затрудняла дыхание; он крикнул, потом еще и еще раз, но никто не откликался, ничего не появилось; только пушистенькая коричневая белка пробралась по мшистой коре упавшего дерева, уселась на его рюкзаке и смотрела на него блестящими черными глазками.
– Да, – сказал Вейзак. – Напрямую, по автомату. Знаете, сейчас это просто. Очень удобно. Набираешь единицу, код, номер. Одиннадцать цифр – и можно соединиться с любой точкой страны. Удивительная штука. Даже страшновато. К телефону подошел мальчик… нет, юноша. Я спросил, дома ли миссис Боренц. И услышал, как он позвал: «Мам, это тебя». Раздался стук трубки, положенной на стол… или на что-то твердое. Я находился в Бангоре, штат Мэн, в каких-то сорока милях от Атлантического океана, и слышал, как молодой человек положил трубку в городе на побережье Тихого океана. Сердце у меня… оно стучало так, что я даже испугался. Сколько я ждал, не помню. Потом она взяла трубку и сказала: «Слушаю… Алло?»
Она улыбнулась, но улыбка была деланной. Как у человека, который что-то скрывает. Джонни вдруг захотелось, чтобы она подошла к койке. Тогда он протянет руку и дотронется до нее. А если дотронется, то узнает все, что она скрывает.
Джонни отвел руку с телефонной трубкой и, взглянув на нее, внезапно все понял. Он смотрел на нее так, как человек смотрит на змею, вдруг сообразив, что она ядовитая.