– Черное, – сказал Джонни и бросил десятицентовик на черный квадрат.
Чак опасливо попятился. Он почувствовал что-то. Что-то холодное, темное, непостижимое. Ему вдруг расхотелось прикасаться к Джонни; в эту минуту у него было одно желание – никогда больше не дотрагиваться до Джонни. Он словно узнал, что чувствуешь, когда тебя живьем заколачивают в гробу.
А сейчас он обреченно склонился над книжкой, и словно снайпер, сидящий один-одинешенек в засаде, выстреливал слово за словом. Он превращал захватывающий и стремительный рассказ Макса Брэнда о странствиях «быстрого как молния» Джона Шербурна и его стычках с Красным Ястребом, этим разбойником из племени команчей, в нечто столь же романтическое, как реклама полупроводников или радиодеталей.
– Не знаю. Во всяком случае, не баптист. – На мгновение задумался и добавил: – Он плотник, – будто это все объясняло. Сара улыбнулась.
– Да, правда. Теория эта предполагает, что люди выходят из долговременной комы, если получили ранее какую-то мозговую травму… мозг как бы адаптируется после первого ранения, что помогает перенести второе.
– Как-нибудь обойдется, – сказал он с усмешкой. И, черт возьми, у него наверняка бы обошлось.