– Вот мы поедем, – улыбнулся он, – и сами все увидим. А потом у нас будет пикник. Я испеку два пирога. Хорошо, наверно, получится.
Джонни представил. Он видел маленький карточный столик со складными металлическими ножками. На нем чуть в стороне от центра лежал большой апельсин, на пупырчатой кожуре была наклейка с названием фирмы САНКИСТ.
Уолтер Кронкайт перешел от американских политиков к гражданской войне в Ливане. Джонни поднялся, налил себе еще пепси и отсалютовал стаканом экрану телевизора. Твое здоровье, Уолт. Выпьем за три «Р» – распад, разрушение и рок. Куда бы мы без них делись?
– О чем разговор, – сказал Джонни, продолжая изучать газетную вырезку. – На прошлой неделе Куртерская Засека, на этой будет Джэксон… что-то я о таком не слышал. Небось маленький городишко?
– Бог ты мой, – тихо сказал Баннерман. – Что все это значит?
Сара кормила Денни. Она была в халате, волосы не расчесаны, глаза едва открыты. На восемьдесят процентов она еще была сонная после вчерашней вечеринки. Почетным гостем был Гаррисон Фишер – конгрессмен от третьего округа Нью-Гэмпшира с незапамятных времен и верный кандидат на переизбрание в будущем году. Вечеринка была для нее и для Уолта вопросом политическим. Политический. Это словцо Уолт в последнее время употреблял частенько. Вчера он выпил куда больше Сары, но сегодня уже с утра был одет и свеж как огурчик, а она будто помоев нахлебалась. Где справедливость?