Старый, потертый коврик на полу в узеньком коридоре. Обои в разводах. Баннерман колотил в запертую дверь. Здесь наверху было холоднее по меньшей мере градусов на десять.
Голова шла кругом. Сейчас заломит в висках. Этим кончается. Стоит сосредоточиться на Стилсоне, как этим кончается. Пора спать. Только бы, Христа ради, ничего не приснилось.
– Вы не имеет права! – завопила она. – У нас не полицейское государство! Вас вышвырнут со службы! Предъявите ордер!
– Ты недоволен, что он очнулся? После всех этих многолетних насмешек надо мной? После всех этих рассказов, что я сумасшедшая?
– Нет, должна, – возразила она. Голос ее стал низким и напряженным. – Потому что такое говорится раз в жизни. И человек либо понимает тебя, либо нет, но в любом случае все сразу становится на свои места, потому что снова затевать такой разговор уже невмоготу. – Она смотрела на него умоляюще. – Ты понимаешь?
Джонни поднялся по ступенькам и нажал на ручку. Она легко повернулась. Джонни шагнул в холодный вестибюль и плотно прикрыл за собой дверь. Головная боль возвращалась, пульсируя в такт ровным гулким ударам сердца. Он поставил «дипломат» на пол и стал массировать виски пальцами в перчатках.