Взгляд ее потемнел, затуманился, стал диковатым.
– Но ты можешь думать, Джонни, – сказала она. – Ты можешь говорить. Мы все считали, что… ну ты понимаешь.
Джонни действительно трясли. Это была рука Вейзака. Машину заполнял яркий оранжевый свет – жуткий свет, превращавший доброе лицо Сэма в лицо страшилища. Я еще сплю, подумал было Джонни, но тут же увидел, что это свет от фонаря на автомобильной стоянке. Фонари тоже поменяли, пока он находился в коме. Теперь вместо холодного белого света струился неестественный оранжевый, ложившийся на кожу, как краска.
– Посмотри на людей, которые стоят за ним, Уолт. Посмотри на их лица. Они верят.
Они вышли из дверей, ветер подхватил их и попытался метнуть по желобу пустынной улицы. Они с трудом продвигались, в лицо им светили облепленные снегом фонари, гнувшиеся под напором ветра. Они свернули в боковую улочку и миновали пять домов; перед аккуратной двухэтажной коробкой Баннерман остановился. Подобно соседним, она была наглухо закрыта и погружена в темноту.
– Джонни… – Чак в страхе повернулся к отцу. – По-моему, у него… обморок, что ли.