Улыбаясь, шестилетний Джонни покатил дальше. С той стороны, где расчищенный пятачок примыкал к дороге, он увидел спускавшихся с откоса Тимми Бенедикса с отцом, Тимми шел впереди.
Он, конечно же, понимает, думал Джонни, отпивая кофе. Знает он или не знает, что произошло между мной и Сарой сегодня днем, подозревает или не подозревает, что могло произойти, он понимает главное: это большой самообман. Ни изменить, ни исправить ничего нельзя, можно лишь попытаться примириться. Сегодня днем мы с ней заключили брачный союз, которого никогда не будет. И вот сегодня вечером отец играет со своим внуком.
– Так вот, преступник опять садится на скамейку, – продолжал Баннерман, – но ненадолго. Приблизительно в девять двадцать пять он слышит, как возвращаются из библиотеки Харрингтон и Логгинс. Он снова укрывается за эстрадой. Приблизительно в девять двадцать пять, потому что пометку в бланке библиотекарь сделал в девять восемнадцать. В девять сорок пять в библиотеку прошли мальчики из пятого класса. Один из них вроде бы видел какого-то типа за эстрадой. Вот и весь портрет преступника, которым мы располагаем. «Какой-то тип». Может, разослать это описание, как вы считаете? «Обратите внимание на какого-то типа».
Герберт встретил ее, приласкал – и жизнь продолжалась. Джонни находился в коматозном состоянии уже два года.
К нему приближались люди – он не видел лиц, только ноги. Но это уже не имело никакого значения. Все изменилось.
– Мне надо идти, Джонни, у меня ведь Денни оставлен с чужой женщиной.