Рев одобрения пронесся над толпой. Кто-то пригоршнями бросал в воздух конфетти, кто-то завопил: «Гип-гип, уррраааа!» Стилсон подался вперед.
– Надеюсь, что вы… – начал было Картер. И осекся.
Чак посмотрел на него и едва заметно улыбнулся. На том месте, где он ударил себя, заалело пятно.
– О боже, благодарю тебя, да исполнится воля твоя! Мой Джонни! Ты вернул мне сына, я знала, ты не останешься глух к моим мольбам… Мой Джонни, о боже милостивый, я буду благодарить тебя все дни моей жизни за Джонни… Джонни… ДЖОННИ.
Рядом с ксерокопированными вырезками из газет Джонни набрасывал соображения и вопросы, которые его мучили. Он столько раз мысленно проигрывал ситуацию, что мог, не слушая комментариев Чанселлора и Бринкли, изложить слово в слово все перипетии избирательной кампании.
Ответа не было. Баннерман примерился и ударил ногой в стык, чуть пониже дверной ручки. Раздался треск, и в голове у Джонни зазвенело, словно железная тарелка упала на кафельный пол.