И дальше замямлил такие прописные истины, что толпа, слушавшая уже шестую международную речь, похолодела.
– А трамвай снимать не будете? – спросил Треухов застенчиво.
И снова, скрестив руки на груди, прислонился к двери.
– Сейчас вытурят! – шепнул Остап Ипполиту Матвеевичу.
Толчки и взрывы прибоя накаляли смятенный дух отца Федора. Лошади, борясь с ветром, медленно приближались к Махинджаури. Куда хватал глаз, свистали и пучились мутные зеленые воды. До самого Батума трепалась белая пена прибоя, словно подол нижней юбки, выбившейся из-под платья неряшливой дамочки.
И он бросился вперед так быстро, что настиг чесучового мужчину в десяти шагах от выхода. Остап моментально вернулся со ста рублями.