Дядьев и Кислярский долго торговались и жаловались на уравнительные. Остап был неумолим.
Мебель не произвела на Ипполита Матвеевича должного впечатления. Между тем она была прекрасна. Совершенство ее форм поражало глаз.
Оба смутились и замерли на виду у всей, довольно разношерстной, публики.
– Спокойно, спокойно. За дело берусь я. Заседание продолжается. Кстати, нам с вами нужно заключить небольшой договорчик.
– Я и похоронил. Кому ж другому? Разве «Нимфа», туды ее в качель, кисть дает?
– Требую протокола! – с пафосом закричал Остап.