Прибежал на минуту Остап, убедился в том, что все обитатели парохода сидят в тиражном зале и, сказав: «Электричество плюс детская невинность – полная гарантия добропорядочности фирмы», – снова убежал на палубу.
Он приподнял покровы и обеими руками стал шарить между пружинами. На лбу у него обозначилась венозная ижица.
Ей и на самом деле показалось, что судьба разлучила их в ту пору, когда они любили друг друга.
Варфоломеич вышел в переднюю, потянул к себе чье-то пальто (на ощупь – драп) и ввел в столовую отца Федора Вострикова.
Старик задрожал и вытянул вперед хилую свою лапку, желая задержать ночного посетителя.
– На этом кресле, может быть, сидел Пушкин.