В этот раз на такси было жалко, сел в метро. Но отец его и из-под земли достал.
Нырнул под одеяло. Дрожал долго: все тепло отдал, отогреться было нечем.
Илья сначала думал: что он им может сказать такого, чтобы сразу не распознали в нем чужака? Но они его сами пожалели. Просто не стали при нем молчать-запираться, а говорили дальше свой разговор, как будто Илья не мозолил им глаза своей сутулостью, загнанностью, землистостью. Вдохнул еще, поблагодарил их и дальше зашагал. И вслед ему не шушукались, словно бы он был для них нормальный человек.
– Я никому ничем не обязан, мать. Личная жизнь – она личная! Так и передай ему!
Потом это потом, решил Илья. Это еще будет или не будет.
– Да я водички бы просто, если можно. Уже пообедал.