Гражданка, над которой только что читали стихи самых лирических поэтов, поднялась с места.
– Есть! – сказал Остап придушенным голосом.
«Ничего, – думал он, – выпью водки – разойдусь. А то, в самом деле, неловко как-то».
Он покинул актовый зал вторым. Оставшись один, Савицкий, не надеясь ни на что, пытался водворить нос на прежнее место. Нос не приставал. Тогда Савицкий пошел в уборную и утопил нос в дыре.
Остап вытер свой благородный лоб. Ему хотелось есть до такой степени, что он охотно съел бы зажаренного шахматного коня.
Это были последние слова великого комбинатора. Он заснул беспечным сном, глубоким, освежающим и не отягощенным сновидениями.