– Ты, Виктор, не болбочи, – говорил ему рассудительный Дядьев, – чего ты целыми днями по городу носишься?
– Какой? – спросил Ипполит Матвеевич с предупредительностью, возможной лишь к очень больным людям.
– Позвольте, – сказал он наконец, – двадцать стульев – этого не может быть. Их ведь должно быть всего десять.
И Остап ударил Воробьянинова медной ладонью по шее.
Стульев пришлось ждать часа четыре. Сначала с парохода повалили колумбовцы и тиражные служащие. Среди них выделялось сияющее лицо Персицкого.
– Ну что ж, раз у тебя решительно нельзя остановиться, мы пойдем к Пантелею.