И опять кочевали по небу звезды, тонули в воде канала и туберкулезно светили к утру.
– Ну-ну, – сказал он, – что вы хотите сказать моему другу?
Повернув направо, мадам Грицацуева побежала. Трещал паркет.
Ипполит Матвеевич стал на четвереньки и, оборотив помятое лицо к мутно-багровому солнечному диску, завыл. Слушая его, великий комбинатор свалился в обморок. Когда он очнулся, то увидел рядом с собой заросший лиловой щетиной подбородок Воробьянинова. Ипполит Матвеевич тоже был без сознания.
Но вот послышались легкие неуверенные шаги. Кто-то шел по коридору, натыкаясь на его эластичные стены и сладко бормоча.
– Сними-ите меня! – жалобно кричал отец Федор.