– Разве теперь достанешь заграничную кружку Эсмарха? – кричал Галкин.
Спасало Треухова только то, что на чтение времени не было и иногда удавалось пропустить сочинение тов. Маховика.
Горец распахнул полы черкески и вынул порыжелый кошель.
Перед собравшейся толпой соплеменных гор, ингушей и осетинов в войлочных шляпах Остап бросал рубашками вверх три карты, из которых одна была красной масти и две – черной. Любому гражданину предлагалось поставить на красненькую карту любую ставку. Угадавшему Остап брался уплатить на месте.
Лиза, захлебываясь слезами, побежала по Серебряному переулку к себе домой.
Ипполит Матвеевич снял с головы пятнистую касторовую шляпу, расчесал усы, из которых, при прикосновении гребешка, вылетела дружная стайка небольших электрических искр, и, решительно откашлявшись, рассказал Остапу Бендеру, первому встреченному им проходимцу, все, что ему было известно о бриллиантах со слов умирающей тещи.