Ипполит Матвеевич был готов не только молиться на Остапа, но даже целовать подметки его малиновых штиблет.
После завтрака в столовой Ляпис снова принялся за работу. Белые его брюки мелькали в темноте коридоров. Он входил в редакции и продавал многоликого Гаврилу.
– Меня нельзя посадить. Я баллотированный, облеченный доверием.
Гаснут дальней Альпухары золотистые края.
– Ну вот и хорошо, – сказал председатель.
– Ой, – сказал Ник. Сестрин своему помощнику, – не могу!.. Как ты думаешь, Сережа, мы не сможем обойтись без звукового оформления?