И, не дожидаясь первого шага ан-Таньи, согласно звякнул эсток с витой четырехполосной гардой, на черной стали которой было выбито клеймо — вставший на дыбы единорог.
…Эту Беседу я запомню до конца своих дней.
(…Ишь ты! Вот негодяй… мирно спавших в колыбелях… просто плакать хочется!..)
Еще было не поздно одуматься, но я настолько разгневался, что тут же взял лист пергамента и костяной калам, пододвинул бронзовую чернильницу и на одном дыхании написал приказ об увольнении.
— Ты смотри, какой понятливый, — пробормотал Дзюттэ. Однако, продолжать не стал. Только о рукоять Дан Гьена слабо брякнул — переводи, мол, ни слова не упускай!
— Приветствую тебя, Высший Чэн Анкор, — глухо буркнул в бороду кузнец Коблан.