— Для какого дела? — машинально спросил я.
Когда я наконец понял причину многоречивости обычно молчаливого Заррахида, то еле сумел не расхохотаться.
Кулай заворочался, болезненно морщась, и не заметил, как рядом оказался Тохтар-кулу, старая лиса.
Оказывается, свыкнуться с мыслью о возможности убийства совсем нетрудно. Ты просто снимаешь с себя тяжесть постоянного контроля — словно доспех снял — затем ты всего лишь продолжаешь начатое движение, не останавливаясь… и вот уже клинок с убийственной точностью нащупывает живое сердце, трепещущее сердце — и входит в него.
Его Придаток еще немного постоял и вернулся к мертвому зверю. Присев у тела, он замер на корточках; Шешез осторожно потянулся вперед и почти робко коснулся разрубленной головы с навечно оскаленной пастью.
И я решительно протопал вниз и уселся за стол неподалеку от развеселой компании. Единорога я в оружейный угол ставить не стал — по негласному уговору.