И я остужаю рукоять о руку аль-Мутанабби.
Ну и так далее — то ли Волчью Метлу веселил, то ли за Хамиджу радовался.
Пока я размышлял и колебался, дверь отворилась на удивление без скрипа, и на пороге возник молодой растрепанный парень в коротких холщовых штанах, просторной рубахе и кожаном фартуке, за которым торчал малый крис — кинжал с волнистым клинком и змеиной головой на рукояти.
— Служители Ур-калахая не проливают чужой крови, — сурово сказал Неправильный Шаман. — Нигде и никогда. Но это не мешает нам проливать свою.
— Все вы тут хороши! — бесцеремонно перебил его Обломок. — Посмели, явились… И вообще, сожженная деревня — это ваша работа!
Домой я вернулся уже около полудня. Есть мне отчего-то не хотелось, поэтому мы с Косом ограничились фруктами, запивая их легким вином — и я стал рассказывать.