Единственное, что осталось неизменным — это древность рода, но толку от нее немного. Древностью рода не вымоешь полы и не вскопаешь огород.
Я улыбнулась, меланхолично глядя на себя в зеркало. Парихмахер старательно крутила на моей голове что-то кудряво-зыбкое. Ангелина нервничала, и в своем раздражении звучала точь-в-точь как мама, распекающая не вовремя попавшего под руку подданного. Это у нас у всех общая черта характера — держим лицо до последнего, но из-за какой-нибудь мелочи можем сорваться в совершенно женский скандал.
— Нет, не нужно, — холодно произнес Владыка. — Я хочу все сделать сам.
— Не ест ничего, носится где-то, — ворчала повариха, намывая гору посуды. Василина стояла рядом, протирая тарелки, и слушала причитания Тамары Дмитриевны.
— Я не боюсь тебя, глупый ты дракон, и твоей страсти тоже не боюсь, — говорит она тихо. — Я не буду жить с мужчиной вне брака. В нашем народе таких женщин называют «отляякон» — отчаявшиеся. Если ты хочешь меня, тебе придется сделать меня своей женой.
Он не оборачивался, охраняя свой рубеж, только ступил чуть вперед, чтобы закрыть собой и хрипло дышащего Кембритча, пытающегося встать на ноги. Минутная заминка у его противников закончилась, и на него снова начали бросаться самые храбрые, молодые дворяне и офицеры, кто-то из охранников, и их глаза были пусты.