– Между прочим, это бы объяснило, для чего богам поклонение смертных, – заметила Марго, – поклоняясь богу, ты даешь ему часть своей силы.
– Будет не очень здорово, если меня попытаются втянуть в разговор. Признаться, я слова-то не все понимаю, а смысл временами и вовсе ускользает.
Ледокол улыбнулся. Настя в свои двадцать два, помимо утонченной красоты, в избытке обладала тем, чего у прежних своих женщин старый авторитет никогда не замечал, а именно – недюжинным и острым умом, и на этом список ее достоинств еще не заканчивался. Будучи почти в три раза старше, он влюбился в студентку, подрабатывавшую барменом в одной забегаловке недалеко от клуба, словно ее ровесник, и при этом верил, что является для Насти кем-то большим, нежели обычный немолодой папик с толстым кошельком. Конечно, Ледокол лишился наивности очень давно, даже раньше, чем девственности, и розовой мечтой о взаимной любви себя не обманывал, однако Настя попросту не дала ему ни единого повода подозревать, что ее мотивы исключительно меркантильны. Даже слежка, которую авторитет устроил за своей молодой любовницей в течение недели, ничего не обнаружила: если у Насти и был кто-то еще, то она ухитрилась скрыть это даже от умудренного жизнью старого уголовника, что сам Ледокол считал предельно маловероятным.
– Ты хочешь сказать, что такое поведение для людей – нормально?
Ледокол внимательно выслушал сообщение Плешивого, включив телефон на громкую связь, велел продолжать слежку и прервал разговор.
– Нет, – ответил маг, прищурив глаза и наблюдая, как Марго манипулирует с крутящимися серебристыми набалдашниками на сложной системе труб, выходящих из стены.