Еще тогда юный Тирр нашел заклинанию новое применение. Предложив знакомому ученику Магика продать недорого ценную, но уже не нужную самому книгу, он наложил на себя «маску чужого лица» и отправился на встречу, которая должна была состояться на торговой площади. Найдя в толпе знакомого, он несколько раз подходил к нему, спрашивал то да се, и ни разу не был узнан. Под конец он прямо спросил, не ищет ли тот трактат об элементалях.
Разделавшись с нападающими, маг с достоинством пошел наверх, в свои убогие апартаменты младшего сына. Он не стал тратить время на добивание поверженных жриц: одна стонет, лежа на лестничном пролете внизу, вторая хрипит в объятиях теневого щупальца, третья лежит с кинжалом в бедре, то ли ударилась головой при падении, то ли искусно притворяется. Можно было бы легко и мучительно расправиться с ними, но Тирр не стал разменивать свою глубокую скорбь на убиение трех жалких жриц. Выживут – йоклол с ними, пусть живут, зная, что их так называемая высшая магия, вымоленная на коленях у своенравной госпожи, ничто по сравнению с силой истинно одаренных.
– А как ты делаешь, чтобы дверь сама по себе открывалась?
– Нет, не приходило такого в голову. У нас если ругаются, то предлагают, например, состричь с головы волосы из задницы дуэргара, намекая, что голова собеседника и есть та самая задница.
– Ты рано или поздно догадался бы. Это долгая история. Я уже давно имею дела с Ледоколом.
– Ну и? Так уж повелось, что люди, илитиири, дуэргары и прочие, прочие, прочие поступают друг с другом так, как не хотели бы, чтобы поступили с ними. Вся жизнь такая. Любой, самый мелкий зверь, и тот ест свою добычу, не желая при этом быть съеденным. Те двое, они хотели поступить плохо со мной, и мне пришлось поступить плохо с ними.