Только горожанин, проживший всю жизнь в умеренных широтах, может воображать, что все на свете пустыни похожи друг на друга. При слове «пустыня» ему мерещатся раскаленные барханы, караванные тропы бедуинов, миражи и редкие-редкие оазисы с десятком чахлых пальм, из чистого упрямства выросших вблизи источника мутной солоноватой воды. Возможно, еще вспомнится шустрая лисичка-фенек, бегающая ночью по барханам в поисках аппетитного скорпиона.