– С этим потерпишь. А вот оннельским языком можно заняться прямо сейчас…
И начался ужасно долгий и ужасно нудный допрос. Теперь Сергей тщился вспомнить вопросы особиста и свои ответы, дабы занести их в отчет. Сказано было: излагать как можно подробнее.
– Лучше поспи, – сказал ему Тигран. – Я покараулю.
В самом сердце оннельских лесов тарахтел мотор. Снятый после долгих трудов с затонувшего самолета газогенераторный двигатель, вычищенный и смазанный, крутил небольшую динамо-машину, только вчера доставленную и установленную. Пришлось заплатить втридорога, как всегда бывает, когда имеешь дело с посредниками, но половину суммы обещал возместить «железный Мартин» из секретных сумм Особого отдела Главного штаба Корпуса пограничной стражи. Жаль, что только половину… Зато питание радиостанции, скрытой в «блокгаузе», не зависело теперь от нерегулярной доставки громоздких батарей, благо в лесу предостаточно дров, чтобы пихать их в газогенераторную бочку.
Макс произнес. Господин Филиах поджал губы и сказал «гм».
Никто не любит особистов, и пограничники, несущие нормальную пограничную службу, – не исключение. В общем-то они соглашаются с тем, что в таком деле не обойтись без разведки и контрразведки, но соглашаться и любить – разные вещи. Особистов терпят, и если оказывают им содействие, то лишь по обязанности и без всякого энтузиазма.