– Аламея, Гриша, Аламея. Сухая пустошь, западная часть. Узкоколейка. Помнишь, там еще овражек такой был? Вспомни! На овражек ориентируйся, на овражек!..
Патрик снова двинулся вперед – вроде неспешно, как на прогулке, но Максу были видны его плечи, охваченные лямками рюкзачка. Порой плечи красноречивее лиц.
– Макс! – звонко крикнула Ева, да так, что у Сергея заложило уши.
Лишь в этот момент Ева вышла из ступора, да так, что Сергей испугался. Она дергалась с такой силой, что едва не сломала ему запястье. Она упала и била ногами. Она орала. Она выкрикивала Алене в лицо самые гнусные оскорбления на русском, аламейском, клондальском, оннельском и своем родном языке. Настоящая первосортная женская истерика – вот что это было. А Алене – что? Как с гуся вода.
– Не в связи дело, а в людях, – наставительно заметила Ева. – И в той структуре, которую люди создают. В Клондале или Лорее я бы не успокаивала себя тем, что люфт-де большой. Возможно, как раз очень маленький.
– Ты еще скажи, что тебе нас жаль! – фыркнула Ева.