А банка из-под тушенки была свежая – только вчера открыли.
– Ты не понял, – возразил рыжий. – Твой Теодор кинулся к тебе не потому, что хотел закрыть тебя собой. Совсем наоборот, он собирался закрыться тобой – понимал, гад, что в тебя я стрелять по-любому не стану.
Вели в «блокгауз». Дневной свет резал глаза с отвычки. Скрипнула дверь за спиной, и резь прекратилась. Внутри царил мягкий полумрак. Толстые столбы с грубой резьбой подпирали потолок, как в жилище древнего норманнского ярла. И так же, как у норманнов, стояло на возвышении тяжелое кресло с грубой резьбой. Не было лишь длинного стола: здесь не пировали, здесь вершили суд.
– Ну, допустим, хочу, – сказал он. – В смысле, можно попробовать. А ты?
– Поискал бы способ вытащить тебя отсюда.
Атака захлебнулась сразу. Вдоль полотна остались лежать тела людей и лошадей. Немногие из догадавшихся вовремя повернуть нахлестывали коней. Стрельба стихла. В жаркий и без того полдень вода в кожухах пулеметов была недалека от точки кипения…