– Понимаешь, – сказала она, – сегодняшний экспресс на Сурган уже ушел, а следующий – только послезавтра. Нельзя ждать.
Нагнув голову, он освободил шею. Первая вязанка попыталась было застрять, и ее пришлось вбить в горловину кулаком. Пеньковая веревочка тут же вспыхнула, но не успела она прогореть, как Сергей впихнул в газогенератор и вторую вязанку. Повоевал с замком крышки, запер. Тупо прислушался. Мотор по-прежнему не работал, только выл ветер в снастях… то есть в этих… как их… в растяжках и расчалках. А внизу… внизу было худо. Биплан уже не летал над сопками, он шел ущельем, ниже вершин, неуклюже планируя и быстро теряя высоту. Стало даже интересно: сколько он еще продержится в воздухе? Минуту? Полминуты?
– Прошу меня извинить, – раздалось вдруг над ухом, и Макс, вздрогнув, обернулся. Позади стоял тот самый тип, что глазел на него битый час.
– Лишь бы не отвалился… Слушай, а нельзя надиктовать всю эту муру на диктофон?
Макс очнулся от тошнотворного запаха нашатырного спирта. Замычав, помотал головой. Чихнул.
Получилась горсточка монет. Некоторые из них были, похоже, серебряными, а две монеты были не кружочками, а семиугольниками с круглым отверстием посередине. Макс ссыпал добычу в карман.