Когда дверь за последним из клана Амакава закрылась, Суговара ещё секунд двадцать по инерции «держал лицо», устремив взгляд «в никуда», потом резко выдохнул и откинулся на спинку кресла. Вытащил из ящика стола салфетку и протёр лицо. Помотал головой, в попытке собрать мысли вместе, посмотрел на столешницу. Опять вздохнул. Ну и разговор, проклятье! И ведь он сам вытащил этого чёртового Амакава на собеседование, ну чего ему стоило удовлетвориться зрелищем, как Канаме по указке жены «строит» отдел соцконтроля. Познакомиться ему захотелось… познакомился.
— Чёрт, ты посмотри, как он спокойно идёт!
И Кузаки Ринко, пока ещё десятилетняя девочка, пожалела аякаси, которой лет может сто, а может и триста. Ещё раз вздохнув, полезла в карман и выудила купюру номиналом в пять тысяч йен — ей поручили расплатиться с поставщиками алкоголя и разрешили сдачу оставить себе.
Проклятье! Сердце испуганно дёрнулось в груди, и эмоции, как всегда при очень близкой опасности ушли на второй план. Медитация, та самая «боевая» медитация. Сенсей ещё обзывал её «непроизвольной»…
— Люблю делать несколько дел в одновременно, — польщённо улыбнулась стриженная, а я вернулся к изучению документа.